Алексей Будищев «Искушение»
Был сад, роскошный сад, струивший ароматом,
Он в неге сладостной мечтательно дремал,
А среброводный Тигр, сливаяся с Ефратом,
В тени кудрявых кущ, как зеркало, лежал.
И этот сад не знал туманного ненастья,
В нем вечный звон стоял от пенья птичьих стай,
И был он озарен улыбкой светлой счастья,
И этот сад был рай.
Был день, горячий день, но под листвой зеленой
Широколистых пальм еще стояла тень.
Там ветерок дышал струею благовонной,
И с молодых дерев срывал листы олень.
Там пили влагу рос оливы и мимозы,
Там пряталась змея в душистой полумгле,
И сумрак навевал таинственным грезы
О Боге и земле.
А мимо дерева познанья зла и блага
С очами гордыми под соболем бровей,
С величьем царственным замедленного шага
Шла первая жена, праматерь всех людей.
Но пенья райских птиц и трепетного шума,
Царившего в саду, не слышала она.
Ей жгла лицо огнем мучительная дума
И новых чувств волна.
Что если эта жизнь и это счастье ложно?
Не лучше ль разумом добро и зло познать?
Что если на земле иная жизнь возможна
Прекрасней и полней? Что если плод сорвать?
А сад, роскошный сад, куреньем опьяненный,
Пригретый жарким днем, мечтательно дремал,
Но первой женщине, сомненьями смущенной,
Ответа не давал.
Лишь пели стаи птиц, да на волнах залива
Плескалась радостно станица лебедей,
Да грелся крокодил на солнышке лениво,
Да серны резвились, да нард сочил елей.
Вдруг ветер пробежал горячею струею,
И с криком лебеди снялись с сердитых вод,
И голос прозвучал: «Бестрепетной рукою
Сорви запретный плод!
Сорви запретный плод и выйди из темницы!
Пусть силы вольные на воле расцветут,
Пусть счастие создаст тебе, земной царице,
Не небо гордое, а твой упорный труд!
И ты поймешь тогда всю прелесть наслаждений
В борьбе с природою, в затишье после гроз,
В победе знания над хаосом сомнений,
И в счастье после слез!»
Так дьявол искушал в раю Господнем Еву;
Ей жажда новых чувств пожаром грудь зажгла,
И подошла она походкой смелой к древу
И запрещенный плод поспешно сорвала.
Он в неге сладостной мечтательно дремал,
А среброводный Тигр, сливаяся с Ефратом,
В тени кудрявых кущ, как зеркало, лежал.
И этот сад не знал туманного ненастья,
В нем вечный звон стоял от пенья птичьих стай,
И был он озарен улыбкой светлой счастья,
И этот сад был рай.
Был день, горячий день, но под листвой зеленой
Широколистых пальм еще стояла тень.
Там ветерок дышал струею благовонной,
И с молодых дерев срывал листы олень.
Там пили влагу рос оливы и мимозы,
Там пряталась змея в душистой полумгле,
И сумрак навевал таинственным грезы
О Боге и земле.
А мимо дерева познанья зла и блага
С очами гордыми под соболем бровей,
С величьем царственным замедленного шага
Шла первая жена, праматерь всех людей.
Но пенья райских птиц и трепетного шума,
Царившего в саду, не слышала она.
Ей жгла лицо огнем мучительная дума
И новых чувств волна.
Что если эта жизнь и это счастье ложно?
Не лучше ль разумом добро и зло познать?
Что если на земле иная жизнь возможна
Прекрасней и полней? Что если плод сорвать?
А сад, роскошный сад, куреньем опьяненный,
Пригретый жарким днем, мечтательно дремал,
Но первой женщине, сомненьями смущенной,
Ответа не давал.
Лишь пели стаи птиц, да на волнах залива
Плескалась радостно станица лебедей,
Да грелся крокодил на солнышке лениво,
Да серны резвились, да нард сочил елей.
Вдруг ветер пробежал горячею струею,
И с криком лебеди снялись с сердитых вод,
И голос прозвучал: «Бестрепетной рукою
Сорви запретный плод!
Сорви запретный плод и выйди из темницы!
Пусть силы вольные на воле расцветут,
Пусть счастие создаст тебе, земной царице,
Не небо гордое, а твой упорный труд!
И ты поймешь тогда всю прелесть наслаждений
В борьбе с природою, в затишье после гроз,
В победе знания над хаосом сомнений,
И в счастье после слез!»
Так дьявол искушал в раю Господнем Еву;
Ей жажда новых чувств пожаром грудь зажгла,
И подошла она походкой смелой к древу
И запрещенный плод поспешно сорвала.