Анатолий Каменский «Поручик Амурчик»

III

На улице уже было темно. В окно виднелось зарево от поднимавшейся луны. В прихожей слышался сильный шум.

— Скажи, что Ижица! В третий раз тебе повторяю, осел! — раздавался громкий голос.

— Дома нету.

— Да куда же он провалился? Врешь ты! Я уверен, что спит. Куда ушел? Говори.

— Не могу знать.

— Я здесь, дома, дома! — вскакивает Амурчик и отпирает дверь.

— Ну, слава Богу, — говорит Ижица, пожимая ему обе руки, — и замаялся же я, брат, с твоим Личардой, черт бы его побрал… А я к тебе. Представь: сенсационное известие! Сегодня экстренный бал. Будет весь город. Целую оранжерею опустошил командир. Ведь это прелесть! Я в числе распорядителей. Какую мне Вера Леопольдовна розетку роскошнейшую приготовила… Про тебя там очень спрашивали, велели привести живого или мертвого, говорили о каком-то сюрпризе генералу. Ну, и кутим же сегодня, я тебе доложу. Поговаривают, что полковник не ограничится общим представлением, каждого отдельно будет рекомендовать генералу… как, бишь, его фамилия?.. Вот впопыхах и не справился, какая рассеянность… А жаль, что у нас с тобой фамилии немного подгуляли. Ну, да это ничего: мундир, усы, прическа, перчатки и все такое… не обратит внимания. Гм… гм… прапорщик Ижица и поручик Амурчик…

— А знаешь ли ты, что я вовсе не Амурчик, — я подал на Высочайшее, и с сегодняшнего дня я — Амурский. («Эх, здорово соврал», — подумал он про себя.)

— Ну-у? — удивился Ижица. — Счастливец же ты! Поздравляю, поздравляю! Я, брат, откровенно говоря, начинаю тебе завидовать…

Через четверть часа приятели направлялись по бульвару к дому полковника.

«А вдруг и это сон? — мелькнуло в голове у Амурчика. — Уж очень похоже что-то: и луна, и тени, и прочее».

— Ижица! — обратился он к прапорщику. — А я ведь не предупредил барона о том, что я — Амурский. Как же это? Надо устроить.

— Ну, он сам, наверное, знает: бумаги ведь ему известны.

— Не думаю, брат, он их редко читает.

— А ты вот что сделай; как станет тебя представлять полковник, ты его и поправь… Так, деликатно, разумеется. Я, мол, нынче — Амурский. Это произведет эффект.

— Да, да, я сам так думал! — небрежно заявил он Ижице.

IV

— Вот, представляю, — раскачиваясь на длинных и тонких, как жерди, ногах, говорил барон, обращаясь к генералу, — твой однофамилец, поручик Амурчик.

Все завертелось перед глазами ошеломленного поручика, когда генерал с ласковой улыбкой протянул ему руку.

«Как однофамилец?» — пронеслось в уме Амурчика, и он в то же время машинально изгибался и расшаркивался.

— А это наш главный волокита и повеса, добрейший малый и полковой любимец — прапорщик Ижица, — продолжал фон Шталь.

Генерал прищурил один глаз и насмешливо посмотрел на прапорщика.

— Оригинальная фамилия! — сиплым баском промолвил он. — Последняя буква алфавита… гм… оригинально: точно последняя спица в колеснице, — сострил генерал. — Хе-хе-хе! Похвально, очень похвально, молодой человек, — к чему-то прибавил он.

Амурчик отошел. Представления продолжались своим чередом.

— Правду ли говорит Ижица, что ты подавал прошение на Высочайшее имя и что ты вовсе не Амурчик? — подлетел к нему кто-то из самых юных офицеров.

— Нет, что за вздор! Конечно, я пошутил.

Поручик пробрался в курительную комнату и в изнеможении опустился на диван.

«Генерал Амурчик, — размышлял он, — да неужели это правда? Вот удивительное совпадение! Значит, еще ничего не потеряно. Значит, и Амурчик может быть генералом».

— Ура! Карьера! — громко крикнул он.

Его окружили. Он был бледен. Ему дали воды. Он оправился и вышел в зал.

Генерал издали закивал ему головой. Амурчик подбежал к нему.

— Слышал, слышал, молодой человек, про вашу исполнительность и хорошие качества. Вы далеко пойдете. Амурчики всегда отличались по службе. Желаю вам дослужиться до моего чина. Хе-хе-хе!

«А ведь он совсем не похож на того… разжалованного», — мелькнуло в голове счастливого поручика.

В продолжение всего вечера фон Шталь был чрезвычайно любезен с Амурчиком. Барышни кокетничали напропалую. Некоторые офицеры, а в особенности Ижица, злобно бормотали сквозь зубы: «Любимчик… однофамилец». Верочка, очаровательная Верочка во время мазурки сделала Амурчику невинный намек на то, что теперь «многое, многое» изменилось и что «некоторые люди» могут быть смелее.
Амурчик брякнул предложение.