1
Загорелась река от холодных лучей,
От холодных лучей бледнолицей луны;
Смотрит-воззрилась ночь взором звездных очей
На песчаное дно, где лежат валуны…
2
Посреди валунов, утопая в песке,
Золот-перстень блестит; в нем алмаз-самоцвет;
Красовался-горел он на белой руке,
Да прошло с той поры, много минуло лет…
3
Тайны крепко хранятся в речной глубине,
Да не всякую тайну схоронишь навек:
Говорлива бывает волна по весне,
А подслушать горазд и волну человек!..
4
По народу — окрест ходит-бродит рассказ, —
Что в забытые дни стародавних времён
Здесь был лес, а в лесу хоронился от глаз
Воровской городок — молодецкий притон…
5
Налетали на Волгу, за лес, удальцы;
Далеко заводил их орёл-атаман…
Натерпелись от кречетов вольных купцы, —
Редкий — мимо их рук проплывал караван!..
6
А с налёта — на стан возвращались они;
Там делили дуван, зарывали казну;
Там — свои коротали веселые дни,
Заливая вином добытую вину…
7
С гнезд однажды снялись разудалые прочь, —
Полетали за лесом, слетелись опять:
Смех-веселье у всех; только тёмен, что ночь,
Атаман: он привез небывалую кладь!..
8
Из добычи несметной он взял — лишь её:
Злата, жемчуга, тканей персидских не жаль, —
Всё сменял на одну; разве горе свое
Взял в придачу, да лютую думу-печаль!..
9
Грех таить, — дорога-дорога кладь была:
И не видывал стан краше этой красы, —
И статна, и пышна, и румяна-бела,
И чернели, что смоль, две змеи — две косы.
10
Зазнобила-зажгла молодецкую кровь:
Пить не пьет, есть не ест, — спит и видит во сне
У лихих — атамана отбила любовь
К полонянке-красе, к чужемужней жене…
11
Ночь-полночь, атаман — черной ночки темней;
Белый день, атаману — свет ясный не мил…
На запоре сидит, хороводится с ней,
А склонить на любовь вольной волей — нет сил!..
12
Не сдаётся на ласку, пытал и грозить, —
Не берут и угрозы: «В твоих я руках,
Да убей ты, зарежь — не заставишь любить,
Коль жена я другому!..» И пламя в очах…
13
«Ой, со мной не шути!.. Силой, слышь ты, возьму!..»
Ан не взять, — понапрасному тратит слова!
А люба; да ведь так полюбилась ему,
Что от дум тяжела на плечах голова…
14
Не слыхать про наезды… Заржавеет меч
В золочёных ножнах у него на боку…
Борзый конь позабудет, как духом из сеч
Выносил атамана на полном скаку…
15
Заскучали по крови давно молодцы,
Отлежали бока на тиснёной кошме;
А лежать не охочи совсем удальцы,
А не роздых, не сон у лихих на уме!..
16
Время шло… Зашумел весь притон воровской…
До ушей атамана молва донеслась:
«Уж не сиднем ли стал он за бабьей спиной?
Али больно, знать, по сердцу ласка пришлась?!
17
«Баба, мы ли, — одно что ни есть, — выбирай!..»
Слышит молвь удалой… А краса: «Отпусти!
Отпусти, аль убей!.. Не крушись, не терзай!..»
«Отпустить?! Нету, нет!.. Удаль-воля, прости!..
18
Эх, прости ты, прощай, удалое житьё!..
Нет!.. Коль ласки уж мне не изведать твоей,
Так никто от меня не дождётся её,
Так никто ж и твоих не увидит очей!..»
19
Взял он, на руки поднял её со скамьи, —
Вышел за дверь, да вместе — с обрыва, в реку…
Только ночь, да луна уследить и могли, —
Где любовь атаман схоронил, где тоску!..
20
Крепко обнял лихой полонянку-красу,
Крепче-жарче впился поцелуем в уста;
Не застиг их никто в сыр-дремучем лесу, —
Тайну свято хранили глухие места!..
21
Много ль, мало ли времени-веку прошло, —
Подняла их со дна прибылая вода;
По теченью тела далеко унесло,
Где им пристань нашлась — не узнать никогда…
22
А с руки у красавицы, с белой, упал
Золотой перстенёк, — в нём алмаз-самоцвет, —
И упал он в песок, и в песке пролежал
Вплоть до нашей поры — много дней, много лет!
23
Пролетели века… Беспотёмная ночь,
Полно лунная ночь, залегла над рекой, —
В тех местах, где когда-то бахвалилась мочь,
Где когда-то стоял городок воровской…
24
Были дни, да ушли, — утекли, что река;
Лес дремал кондовой, тёмен бор-богатырь, —
На сто верст не отыщешь теперь и пенька:
Поле-полем кругом — неоглядная ширь!..
25
Ночь легла… Загорелась река от лучей,
От холодных лучей вековуши-луны;
Увидала луна, где лежат валуны,
Видит — перстень блестит, разом вспомнила: чей!..
|