Аполлон Коринфский «Русалочья заводь»
Под суглинистым обрывом, над зеленым крутояром День и ночь на темный берег плещут волны в гневе яром… Не пройти и не проехать к той пещере, что под кручей Выбивают прямо со дна, и зимой не замерзая, Закружит любую лодку в пене их молочно-белой, Далеко потом, далёко — на просторе на гульливом — Было время… Старожилы речь ведут, и не облыжно, В камышах, огородивших омут чащею зеленой, Выплывали и прохожих звали песнями своими И, бывало, кто поддается приворотному призыву На него все семь русалок и накинутся толпою, Защекотят сестры насмерть гостя белыми руками А потом, потом зароют в той пещере, в той могиле, Клич русалочий приманный услыхал один прохожий, Услыхал и проклял заводь нерушимым гневным словом, В тот же миг стал осыпаться по обрыву щебень серый А русалки так и сгибли в расходившейся пучине, — Вешней ночью в этом плеске слышны тихие призывы, А под утро над ключами, перед зорькой раным-рано, Конный мимо них несется, не жалея конской силы; И поют ключи, и плачут — слезно плачут в гневе яром, |
Сборник стихотворений «Черные розы» (1896)