Густела тьма и понемногу
Заснуло все глубоким сном,
Когда вдруг: «Слава в Вышних Богу!»
Раздаюсь в сумраке ночном.
Хвала та с края и до края
Над всей землею пронеслась.
В ответ, — венцом лучей играя,
Звезда восточная зажглась.
В лугах цветы душистых лилий,
В полях колосья и трава,
Внимая ангелам, твердили
Святые, вечные слова.
Вторили мирты их созвучьям,
Сливались лавры в стройный хор,
И ропот шел от сучьев к сучьям
В долинах и по склонам гор.
Он весть донес о Боге-Сыне
До той далекой стороны,
Где, точно в вымершей пустыне,
Все дерева обнажены;
Где листьев нет на ветках голых,
На нивах нет травы, и снег
Лежит один в комках тяжелых,
Скрывая будущий побег.
Холодной и сырою дымкой
Спускался там ночной покров,
И звезды плыли невидимкой
За слоем туч и облаков.
И на мгновенье без ответа
Осталась песня в небесах…
Внезапно, инеем одета,
Ей отозвалась ель в лесах:
Она под шапкою пушистой
С трудом качала головой
И каждой веткой серебристой
Привет шептала тихий свой.
Сверкнули звезды. Скрылись тучи.
Деревья в саване стоят, —
Но с ели спал убор сыпучий,
И зелен, свеж ее наряд.
А где нечаянно пристали
Снежинки к бархату ветвей,
Как свечи, звезды заблистали,
Играя в них венцом лучей.
И слился блеск светил восточных
И шум полуденных листов
В одну хвалу среди полночных,
Морозом скованных лесов.
|