Сергей Рафалович «Последнее кокетство»

Пред иконами лампады,
Колыхаяся лениво,
Храма древнего громады
Освещают молчаливо.

И истерзанные лики,
Не меняя выраженья,
Устремляют строго блики
На холодные каменья.

Бесконечными рядами
Тут столетья пролетели:
Краски яркие с годами
Все тускнели и тускнели;

В тихом сумраке печали
На чертах сложились складки;
Незаметно отзвучали
Неразгаданной загадки

И терзание и горе;
Мелко сдвинулись морщины,
И осталися во взоре
Непонятные кручины.

Веет скорбью вековою
Над холодными плитами,
Над засохшею травою,
Над увядшими цветами,

Все, что будет, уж не ново,
И, презрев мечты пустые,
Смотрят строго и сурово
Бледнолицые святые…

Но сквозь окна, — что за диво?
Пробираяся украдкой,
Луч веселый шаловливо
Исчезает за лампадкой,

И окрашенный в оттенки
Разноцветных стекол, ныне
Переходит на простенки,
Удивляясь их пустыне,

Он творит себе поклоны,
Покачав паникадила,
И ложится на иконы
Как румяна и белила;

У того он красит губы,
У другого лоб высокий,
Подбородок, или зубы,
Или кудри, или щеки;

С тихой лаской поцелуя
Он проносится как птица…
И святые, негодуя,
Хмурят крашенные лица;

А святые — в оживленье,
Покрывающем ланита,
Незаметно отражений
Ищут в зеркале гранита.

Сборник «Весенние ключи», 1901.