|
Посв. А. К. Шеллеру
Святой Халадж, подвижник и мудрец,
За слово истины смиренно шел на плаху
И недоступен был ни слабости, ни страху:
Отраден был ему страдальческий венец.
Толпа, шумевшая на улицах Багдада,
Как разъяренных волн мятущаяся рать, —
Того, кто за нее шел в муках умирать, —
Халаджа растерзать, как зверь, была бы рада;
Толпа рвалась к нему… Проклятий, камней град
Летел ему в лицо, дышавшее любовью…
Он шел безропотно, шел, обливаясь кровью,
И слез и гнева чужд был мученика взгляд.
Вдруг нечестивою, нетвердою рукою
В страдальца грязи ком швырнул один дервиш;
Халадж затрепетал, как под грозой камыш,
И слезы потекли из глаз его рекою…
Мгновенно стихло все. В гонителей сердцах,
Как будто бы, в тот миг проснулось состраданье,
Иль озарило их внезапное сознанье,
Что неземная скорбь сияла в тех слезах…
Но визирь Аль-Гамид, не ведавший пощады,
Его с улыбкою змеиною спросил:
«Что вижу я, Халадж?! Иль не хватило сил?
От боли плачешь ты, от страха, иль с досады?!»
И с кротостью ему страдалец отвечал:
«Гонения ведут меня к престолу Бога,
Дают свободу мне — и снесть готов я много!
Ты видел: до сих пор терпел я и молчал!
Скорблю я за людей! За целый мир мне больно!
Тебе-то Бог простит, усердный, льстивый раб:
Тщеславью, золоту служа, ты духом слаб,
Ты гонишь истину порою и невольно!
Разгневанных слепцов убогую семью,
Что проливают кровь невинную мою,
Всевидящий Господь сквозь милосердья двери
Введет в познанья рай и мир им даст в раю:
Они безумные! Они не люди!.. Звери!..
Нет! Плачу я о том, кто грязью бросить мог
В идущего на смерть, измученного брата!
Он истину познал — и ею пренебрег!
Не зверь он! — человек! — и нет ему возврата
Из темных дебрей зла в спасения чертог!
И, покидая плен своей темницы тесной,
К Тебе, о кроткий Бог, с мольбой летит мой дух!
Прости, прости его! Нечестия недуг
В злодее исцели любовию небесной
И к Свету призови бродящего в ночи!..»
Молчали все кругом… А через миг — без страху,
Спокойной поступью взошел Халадж на плаху
И тихо вымолвил: «Свершайте, палачи!..»
|