Александр Федоров «Мне в сумерках, не знаю отчего…»
Мне в сумерках, не знаю отчего, Так стало нынче странно-одиноко И грустно, грустно. Точно издалека, Невидимо, родное существо Явилось вновь и тихо улыбнулось, И сердце вдруг заныло и проснулось. Взволнованный, я вышел на крыльцо И в сад сошел по вымокшим ступеням. Сырым и терпким воздухом весенним Обвеяло мне шею и лицо, И ветерок подул навстречу ровно И гладил щеки мягко и любовно. Зеленовато бледное, казалось Так близко небо! Первая звезда, Прозрачнее, чувствительнее льда, Дрожала в нем слезой и наливалась. Свежело, и в аллее чьих-то ног Остекленел отчетливый следок. Из парников, раскутанных вчера, Тянуло чем-то теплым, нездоровым. От срубов пахло деревом сосновым, Откуда-то дымком, как от костра, От прелых трав — вином перебродившим, А от земли — истлевшим и ожившим. Пар призрачно стоял между ветвей; Они тянулись к небу нежно, кротко, Рисуяся так тонко и так четко. Ручей журчал напевами детей, И у ограды тополь недвижимо Синел во тьме прозрачней, легче дыма. Во всем я видел образ дорогой. Настала ночь. В тумане даль седела, Земля совсем остыла, отвердела. Лед звездами ломался под ногой. Была суббота. С колокольни дальней Плыл медный звон и делал тишь печальней. Не он ли был со мною, мой двойник, Но только юный, сгубленный и милый? Не он ли здесь дышал сырой могилой — Тоскующий к груди моей приник, И звал меня загадочно куда-то, — Все обещал, чему уж нет возврата? И замер я и долго так стоял, И дивное мне что-то въяве снилось. С землей, в слезах, душа моя молилась. Я ждал чудес, неведомого ждал. И вдруг, в каком-то светлом откровеньи, Поцеловал я землю. |
1903 г. |