Александр Федоров «Нынче ночью кто-то одинокий…»
Нынче ночью кто-то одинокий
И родной, казалось, звал меня.
Чей-то взор из сумрака глубокий
Мне мерцал, волнуя и маня.
Я пошел. Седая от тумана,
Ночь ждала в бессоннице зари,
И светились призрачно и странно
Воспаленным взором фонари.
Талым снегом и землею пахло.
Было тихо, грустно и тепло.
Чья-то жизнь, неведомая, чахла;
Кто-то шел на смену ей светло.
И, смущен предведением тайным,
Чуял я отлет холодных снов.
Мне казалось все необычайным,
Сам себе я странен был и нов.
Я не знаю, что со мной случилось:
Мне ль простили, я ль кого простил;
Только злое сердцем позабылось,
Только вновь я доброе любил.
Голоса во мраке прозвучали.
Стук колес раздался по камням.
Где-то воды вешние журчали,
С крыш струясь по звонким желобам.
Сквозь сырая, сизые волокна
Облаков — светилася луна.
В эту ночь ко всем стучалась в окна
И за всех молилася весна.
И родной, казалось, звал меня.
Чей-то взор из сумрака глубокий
Мне мерцал, волнуя и маня.
Я пошел. Седая от тумана,
Ночь ждала в бессоннице зари,
И светились призрачно и странно
Воспаленным взором фонари.
Талым снегом и землею пахло.
Было тихо, грустно и тепло.
Чья-то жизнь, неведомая, чахла;
Кто-то шел на смену ей светло.
И, смущен предведением тайным,
Чуял я отлет холодных снов.
Мне казалось все необычайным,
Сам себе я странен был и нов.
Я не знаю, что со мной случилось:
Мне ль простили, я ль кого простил;
Только злое сердцем позабылось,
Только вновь я доброе любил.
Голоса во мраке прозвучали.
Стук колес раздался по камням.
Где-то воды вешние журчали,
С крыш струясь по звонким желобам.
Сквозь сырая, сизые волокна
Облаков — светилася луна.
В эту ночь ко всем стучалась в окна
И за всех молилася весна.
Сборник «Стихотворения». 2-е изд. 1909 г.