Выплыл седой воевода,
Данник морского царя, —
Смотрит: в реку с небосвода
Льется заката заря;
Смотрит и черную думу
Думает хмурый старик…
Берегу шепчет без шуму
Мягкий, пушистый тростник:
Знаешь ли, берег родимый,
Что за печаль, за тоска
Гложет, как зверь нелюдимый,
Сердце того старика?
Помнят и волны речные,
Как здесь красотка жила, —
Косу тогда лишь впервые
На две она расплела.
В целом теперь околотке
Нет у нас больше такой
Резвой певуньи-красотки
С пышною русой косой.
Как в хороводе, бывало,
Песню она заведет, —
Сводит с ума запевало
Весь православный народ.
Всех красотой полонила…
Не поддавался отец, —
Ломит соломинку сила,
Свёл с чужаком под венец!
На диво справили свадьбу,
Пир был на славу… А там
Стал собираться в усадьбу
Муж и — не верит глазам.
Сгинула… нет молодухи;
Ищут все, сбилися с ног
Все — до прабабки-старухи;
Где — никому невдомёк!..
Ну, а она по задворкам
Дальше, да дальше с села:
Шла по ложбинам, по горкам,
К омуту прямо пришла…
Девичью волю-свободу
Крепко любила она, —
Перекрестилась — да в воду
И не всплывала со дна…
Стар Водяной, ну а все же
Не устоял перед ней:
Понял старик, что дороже
В жизни всего для людей.
Стал он ее со слезами
К дряхлой груди прижимать,
Нежными тешить словами,
Словно родимая мать:
«Дитятко! — молвит. — С тобою
Весело будет нам жить,
Будешь довольна судьбою,
В жемчуге станешь ходить!..»
Только хотел он с добычей
Плыть в свой подводный приют
Тешиться лаской девичей, —
Видит — две лодки плывут…
Смотрит, а в белые груди
Кто-то вцепился багром;
Видит — осилили люди…
«Так не расстанусь добром!..»
Мертвое тело красотки
К мужу пришлось отнести…
В целом теперь околотке
Новой такой не найти!
«Да, не найти!..»
Звонким смехом
Вдруг засмеялся тростник…
Берег откликнулся эхом:
«Пусть, мол, поищет старик!»
А над широкой рекою
Думал-гадал Водяной,
Волны покрыв головою,
Точно огромной копной…
Вдаль он смотрел, на дорогу,
Словно кого поджидал…
А уж восток понемногу
Утренней зорькой пылал…
|