Николай Минский «Элегия»
|
Бессонная полночь парит надо мной, Звенят ее крылья чуть внятно. Забывшись, читаю строку за строкой, А сердце далеко и полно тоской О том, что прошло безвозвратно. И грезой безумной душа пленена: Что если измена любимой И горе мое — только призраки сна? Вот шумно впорхнет в эти двери она И спросит: «Ты плакал, родимый?» — Мой друг, — я скажу, — тяжкий сон я видал. Мне снилось, что ты изменила. Мне снилось: меж тем как один я блуждал И смерти у неба просил и страдал, Ты счастье другому дарила… Прильнет она с ласковым смехом ко мне И вскрикнет: «Не стыдно ль, мой милый! Как мог ты забыть, хоть бы только во сне, Те речи, что шепчем в ночной тишине, Те клятвы любить до могилы!» Так в полночь, безумною грезой пленен, Я сам создаю сновиденья. Увы! Если горе мое — только сон, То с жизнью лишь вместе рассеется он, И нет от него пробужденья! |
«Северный вестник» № 4, 1891 г.