Николай Минский «Холодные слова»

Сумерки. Поэт стоит у окна и глядит на падающий снег.
Входит знакомый поэта — семьянин пожилых лет.

Семьянин

Один, как среди вод скала!
Надеюсь, хоть колокола
О празднике вас известили?

Поэт

Их голос нынче так гудел,
Что медь наверно отогрел.
Теперь умолкли и остыли.
Белея, спят в морозной мгле.

Семьянин

Зато проснулся на земле
Веселый праздник — ночь гаданий,
Подарков, ряжений, катаний,
Огни сияют в окнах всех.
Уж с нетерпением сквозь щелку
Глаза детей вперились в ёлку.
Недолго ждать — раздастся смех
И буйный топот в зале ярком.
Я к вам отряженный посол.
Я за рождественским подарком —
За сказкой детскою пришел.
Идем, вас ждут не только дети,
Вас встретит чей-то нежный взгляд.

Поэт

Боюсь покинуть стены эти,
Хоть детям, как всегда, я рад.
Но то, что подарить бы мог им
Я в этот вечер Рождества,
Боюсь, понравится немногим.

Семьянин

Ваш дар?

Поэт

Холодные слова!

Семьянин

Что это значит?

Поэт

В год последний
Я горя много перенес
И потопил в потоках слёз
Ума и сердца ложь и бредни.
И я узнал, что мы рабы
Не случая и не судьбы,
А нами созданных, притворных,
Как веянье чумы тлетворных,
Чувствительных и теплых слов.
Под их ярмом всю жизнь мы бродим,
От рабства к рабству переходим,
Куем оковы из оков.
Как после комнаты угарной
Морозный воздух жадно пьем,
Так, никому не благодарный,
Лелею в сердце я своем
Слова свободы и бесстрастья
И непреклонности немой
Пред властью, созданной не мной.

Семьянин

Но холод губит всходы счастья.

Поэт

Боюсь любви, бегу святынь,
Чуждаюсь кроткого бессилья,
Люблю подъемлющие крылья
И снег нетронутый вершин.
Перед окном недавно стоя,
Пушинки снежные следя,
Я сказкой забавлял себя,
В которой сам играл героя.

Семьянин

Узнать, надеюсь, может всяк?

Поэт

Я грезил, будто я моряк,
Владелец яхты быстроходной.
Нас несколько друзей. И вот
Из южных стран, из теплых вод
На север едем мы холодный,
Туда, где Полюс спит на льдах
С руном серебряным в руках.
Туда, гонимы жаждой правды,
Летим, дней новых Аргонавты.
Пустынен путь наш и тяжел.
На месте солнца — отблеск снега,
Да незакатно блещет Вега
И не скрывается Орел.
Там в небе бродит луч зеленый,
На льдинах голубая тень.
За тою полночью бессонной
Как будто дремлет дальний день.
Там средь ночных небес нежданно
Снопы рассыплются лучей,
Заря без утра, несказанно
Прекрасный бред немых ночей.
Мы плыли вверх, все ближе к цели,
Мы над пучинами летели
Кристальных вод, вдоль белых стен.
И вдруг зима взяла нас в плен.
Поля разбились ледяные
И взгромоздилися в холмы.
Стеснились глыбы голубые,
И нет нам бегства из тюрьмы!
Корабль наш сплющило. Как ныне,
То было в вечер Рождества.
И мы погибли все в пустыне.
Но верь: предсмертные слова
Не бледной жалобой звучали.
И если б мы спаслись, едва ли
Мы помышляли б об ином,
Как вновь отправиться в дорогу
К тому неведомому богу,
За тем серебряным руном.
Не знаю, как друзья уснули,
Но мой был тих и сладок сон.
Моей душой был отражен
Прозрачный синий луч. Тонули
И очищались мысли в нем.
И вдруг в уборе ледяном
Ко мне сконился он — желанный
Царь Полюса, звездой венчанный,
И стал шептать:
«Я — дух сребристый —
Тебе, в сияньи красоты,
Кладу на грудь цветок свой чистый.
Он не умрет, как все цветы.

Нас двое братьев. Направляем
Мы средь пространств земной наш мир
И буйство жизни погружаем
В студеный, трепетный эфир.

О, если б знал ты, что за сила
Дана той стуже мировой!
В ней раскаленные светила
Плывут и гаснут чередой.

И так в душе освобожденной
Огни страстей и суеты
Обуты бездной охлажденной
Молчанья, силы, чистоты.

Но вам страшна еще свобода
И слишком жгуча ваша речь,
Богиня новая у входа,
Ее слова не будут жечь.

Прими ж мой дар, как жизнь, бесцельный,
Теперь стоим в конце пути,
Мои лобзания смертельны,
Усни, остынь, забудь, прости!»

Так он шептал мне. Впрочем, тут
Конец моей полярной сказке.

Семьянин

Вам нужды нет в моей указке.
Но жаль: вас дети не поймут.

Прощается и уходит.