Петр Быков «Белый зал»
Белый зал освещен «а giorno».
Верх искусства в нем каждый наряд.
Бриллианты, жемчужные зёрна
На красавицах дивно горят.
Плечи пышные, локонов волны…
Ласки жгучих и кротких очей,
Разговор их живой, но безмолвный,
Как затерянный в дебрях ручей.
Дышат негой манящей улыбки…
Бог любви здесь незримо снует…
Заливаются томные скрипки,
Флейта иволгой звонко поет.
Вальс волшебный… Мелодии звуки
В сердце рвутся насильно, — и в нем
Пробуждают блаженные муки,
Отражаются страсти огнем…
Наслажденье здесь ходит дозором,
Оживленье не знает конца,
Восхищенье растёт перед взором,
Упоенье туманит сердца…
Здесь раздумье — одно только бремя;
Жизни ночь превращается в день;
Здесь безвременье сходит за время;
Увлекает и счастия тень…
Это — сон, это — чар наважденье…
Снимет маску коварный обман:
Чуть заблещут лучи пробужденья —
Он растает, как белый туман…
Верх искусства в нем каждый наряд.
Бриллианты, жемчужные зёрна
На красавицах дивно горят.
Плечи пышные, локонов волны…
Ласки жгучих и кротких очей,
Разговор их живой, но безмолвный,
Как затерянный в дебрях ручей.
Дышат негой манящей улыбки…
Бог любви здесь незримо снует…
Заливаются томные скрипки,
Флейта иволгой звонко поет.
Вальс волшебный… Мелодии звуки
В сердце рвутся насильно, — и в нем
Пробуждают блаженные муки,
Отражаются страсти огнем…
Наслажденье здесь ходит дозором,
Оживленье не знает конца,
Восхищенье растёт перед взором,
Упоенье туманит сердца…
Здесь раздумье — одно только бремя;
Жизни ночь превращается в день;
Здесь безвременье сходит за время;
Увлекает и счастия тень…
Это — сон, это — чар наважденье…
Снимет маску коварный обман:
Чуть заблещут лучи пробужденья —
Он растает, как белый туман…
«Пробуждение» № 3, 1913 г.