|
Люди гонятся за призраками.
Шейх Джемаль Эддин
В Ганже все друг друга знали:
Достоверно знали, точно,
У кого баранов сколько,
У кого жена порочна.
Кто с коня свалился в поле,
Тщетно гнавшись за джейраном
Кто когда был бит нагайкой,
Кто бывает чаще пьяным.
У кого родня какая,
Кто ценил какого предка….
О себе же говорили
Правду… очень, очень редко!
Лгали все, блеснуть хотели,
Напустить в глаза тумана, —
Но конечно, достигали
Одного самообмана!..
Бек Туфан был глуп и беден
Все шелковицы засохли
У него, посевов мало,
Все бараны передохли…
Но скорей в своих пороках
Бек согласен был признаться,
Чем в убожестве постыдном!
Он хотел иным казаться:
Не прилежным, умным, честным
Недоступным лжи и злости, —
Нет! А именно богатым,
Человеком «белой кости»!..
Вот, однажды за бесценок
Бек, любовь питавший к блеску,
Уворованную где-то
Приобрел себе черкеску.
Легче пуха, мягче шелка,
Вся бела, как снег нагорный,
И серебряною лентой
Оторочена узорной.
Дешева ж из-за изъяна:
На спине дыра! Обидно!
Хоть заштопано искусно,
Но, однако, было видно…
Воротясь домой с черкеской,
Как с находкою какою,
Бек немедленно занялся
Этой штопаной дырою.
Но не тщательней заштопать, —
Нет! Пришло на мысль Туфану,
Распоров, открыть прореху,
Как зияющую рану.
Думал бек: «Умрут соседи
Все, от зависти и злости!..
Ходят в штопаном армяшки,
А не люди белой кости !..
Я с дырой — богач небрежный,
А с заплатой — тот же нищий!..
Боже, сколько будет шуму,
Пересудам сколько пищи!..»
Но завистники-соседи
Все до истины добрались —
И не умерли от злости,
А от радости смеялись:
«И зачем ему черкеска
Мягче шелка, легче пуха?
На торчащие-то ребра?!
На несытое-то брюхо?!
Ну, купил, — уж так носил бы
Если в том его отрада!
Нет, ему, извольте видеть,
И прореху тоже надо!..»
Шепчут все, встречая бека
В пышной, порванной одежде:
«Он всегда был очень глупым,
Но теперь, — глупей, чем прежде!..»
|