Волоса у нее золотые,
Золотые, точно вино…
Мы с ней были когда-то родные…
Только это было давно…
Кружевами плелись наши встречи…
Помню: снег на улицах шел…
Я платком ей окутывал плечи…
Разговор застенчивый вел.
Говорил, что унылая бедность
Сдавила меня, как кольцо,
И минутная, робкая бледность
Покрывала ее лицо.
Засыпала на сердце забота…
В этот час я жил, как во сне…
Мы входили под арку в ворота…
Прижималась она ко мне.
Ветер выл в водосточные трубы…
Трепетал испуганный газ…
Каждый дом нам рассказывал грубый.
Откровенный и злой рассказ.
Загорались огни ресторана…
Проносился вдаль экипаж…
Вниз смотрел из сырого тумана
На прохожих верхний этаж.
«Вот проходит счастливая пара…
Он бросал нам насмешку вслед, —
Много видел я нежного жара…
Только сердца большого… нет!»
Озаренные окна смеялись…
Наверху зяб церковный крест…
У дома, где мы расставались,
Ждал ее богатый подъезд.
Утешала последняя фраза:
«Ты напрасно горько поник…»
Два блестящие, быстрые глаза
Дарили мне ласковый миг…
Ныла в сердце глубокая рана:
Что я ей? Только мальчик паж…
На меня глядел из тумана
Без насмешки верхний этаж.
Волоса у нее золотые,
Золотые, точно вино…
Разошлись мы потом, как чужие…
Но и это было давно.
|