I
Ночью, засыпая
…Увы, как стара, как согбенна душа
Под гнетом всех прежних смертей и рождений.
На утре ли дней, иль в могилу спеша,
Мы — чуждого солнца вечерние тени,
Мы — вечер усталый не нашего дня,
Мы — пепел холодный чужого огня.
II
Среди ночи, просыпаясь
Когда-то и где-то в полночь средь чаши
Скользил замирающий шорох шагов.
Дикарь просыпался, от страха дрожащий,
Бежал от незримых врагов.
Давно тот дикарь и та чаща в пустыне
Истлели, смешались в пыли вековой.
Но страх дикаря — он живет и поныне
И в полночь парит над моей головой.
В ночи просыпаюсь от древних видений,
Тот шорох, то бегство вплелись в мой кошмар,
Мой дух осаждают минувшие тени,
Устал я, чужими столетьями стар.
III
Утром, проснувшись
О, молодость! О, раннее светило,
Прохладное еще от вод морских.
Незнание всего, что раньше было,
Свобода от страстей и воль чужих.
О, легкость чувства, утро ожиданий,
Цветок, расцветший с этою зарей,
Которого не жег полдневный зной
И не коснулась пыль воспоминаний.
Напрасно я ищу тебя, зову,
О, молодость, восторг растущей силы!
Вокруг меня лишь трупы да могилы,
Как червь земной, средь тлена я живу.
IV
Днем, в городе
И я сказал: но есть под солнцем дети,
Есть звери, птицы, мотыльки, цветы.
Я к ним пойду. В них мертвый прах столетий
Не замутил первичной чистоты.
Пойду я к ним и молодость чужую
В свое отдохновенье претворю.
Свой разум их беспечностью смирю,
Свою тоску их буйством уврачую.
Увы, в чертах изменчивых детей
Прочел я чувств застывших выраженье.
Их лепет — эхо наших же речей,
Их игры — нашей скорби отраженье.
В глазах зверей, в их грустных глубинах
Страданья спят былых веков без счета.
В полете птицы — древняя забота,
В мельканьи мотылька — старинный страх.
Цветок лесной, шипами защищенный,
Мне шепчет о столетиях борьбы.
Луч желтый солнца, камень обнаженный
Мне открывают прошлого судьбы.
Везде поля умолкнувших сражений,
Тела бойцов, зачатых во вражде.
Везде следы побед и поражений,
А молодость беспечная — нигде.
V
Вечером, среди природы
Еще вечерний мрак не стер
С долин и гор дневные краски,
И вдруг дыханье чьей-то ласки
Промчалось вдоль долин и гор.
Настал заката миг забвенный,
Когда мой дух и дух земли
Переглянулись сокровенно
И речь о чем-то повели.
Когда ж рассеялось забвенье
И потускнел заката блеск,
Возник вблизи и в отдаленьи
Жемчужный, влажный, нежный плеск.
Гремели горные потоки
И, не боясь крутых преград,
С журчаньем в водоем глубокий
Свергался белый водопад.
И слитный голос вод бегущих,
Журчащих, ропщущих, поющих,
Так светел был, так чист до дна,
Что я в мечтах, им пробужденных,
Молиться начал…
— О, вода,
Из всех стихий, с тобой рожденных,
Одна ты вечно молода,
Лишь над тобой прошли бесследно
Столетья, легкие, как тень.
Сегодня ты поешь победно,
Как в мирозданья первый день.
Ты вся — в грядущем. В срок урочный
Растенья соком напоишь,
По жилам кровью побежишь,
Слезой прольешься непорочной.
Но для тебя былого нет.
Ты — образ молодости вечной.
Бежишь, блестишь волной беспечной,
Как ветер, спутник твой, как свет.
Усталым телом я бросаюсь
К тебе в прохладные струи,
А в звуки чистые твои
Душою смутной погружаюсь.
Пока в стекло твое смотрюсь,
Пока твой внемлю шум священный,
Я верю в молодость вселенной,
С своей усталостью мирюсь.
|