Зажглись огни. Смеясь, проходят маски.
Веселый шум, веселая толпа.
«Позвольте проводить!?» — «Рассказывайте сказки!
Я молода, синьор, но не глупа…»
«Глаза у вас… того… Глаза лихие».
«Да не про вас они! Ах, что за молодцы,
Солдатики прошли. А это кто такие?
Она суха, как жердь, а он — наоборот —
Румян и кругл, как спелый померанец;
К Костанца тоже ведь, пожалуй, их несет
Кривляться и скакать, отплясывая танец,
Покамест до поту обоих не проймет!
А это, в стороне, кто важно так идет?
В зубах — сигара, поступь офицера,
А! Illustrissimo signoro, bona sera,
Maestro милый мой!.. Вон бритые tedeschi,
Что в San-Kallisto ходят с фонарем,
Какие-то разглядывают фрески,
А вечером шатаются вдвоем…
Какой-то старичок подмигивает славно,
Неся вина объемистый графин…
Вон — на углу кривляется забавно
Пред Коломбиною влюбленный Арлекин.
Ах, поцелуй мне шлет красивый eccelenza
И отвернулся сам, — как будто неспроста!..
А завтра — пост… И шесть недель поста!
И исповедь потом и скучный фра Лоренцо.
Он скажет нам, что наша жизнь пуста,
Что пост — единственный есть кладезь благодати,
Он скажет нам, что мы с Марьеттой — тати,
Что царство Божие таким не суждено,
Кто служит, как и мы, забывши стыд давно,
Натурой для всего заезжему скульптору
И много разного, язвительного вздору;
Заставит каяться и плакать о грехах
И на коленях, с четками в руках,
Вздыхать и морщиться, нашептывая «Ave».
Сегодня ж — нет! Святой отец не в праве
Нам запретить веселье в этот раз!
Мы с Пьетро встретимся сегодня у Колонны.
Там, по условию, разлукой истомленный,
Он будет ждать меня наверно через час.
Сегодня вволю с ним мы в клубе потанцуем
И славно покутим. Сегодня мы — живем!
По шумным улицам с ним об руку пройдем —
Украдкой подарит меня он поцелуем…
Святой отец однажды мне сказал,
Что грешен поцелуй, затем, что он скоромен,
Но скромен милый мой, и поцелуй так скромен…
И, наконец, сегодня карнавал!
В знакомом кабачке у дяди Томачелли, —
Ну, как не согрешить, когда грешит весь Рим —
Закончим вечер мы тарелкой vermicelli
И на десерт немножко согрешим…
|