Осип Дымов «Находка»

В 2010 году, т. е. ровно сто лет спустя после всего «этого» — вы понимаете? — в департаменте по продовольственным делам случилось редкое происшествие.

Младший делопроизводитель прибежал очень бледный в кабинет его превосходительства и, волнуясь, произнес.

— Нашли!

— Кого нашли? — удивился его-ство.

— Мужика! — выпалил младший делопроизводитель.

Его превосходительство поднялся со стула.

— Му-жи-ка? Что это такое?

— Это, ваше превосходительство, то племя, которое…

— Знаю. Помню. Вымершее племя. Обитало вдоль всей Волги, а также и других рек. У нас учитель был очень строгий, историю проходили, как следует. Оттого и помнишь. Но как же? Ведь оно вымерло? Как же вдруг нашли? Где вы нашли?

— В архиве.

— В нашем архиве? Да этого быть не может.

— Живого мужика-с. У нас архив, сами изволите знать, двадцать восемь кубических сажен занимает. Так вот там.

— Что делать с ним?

— Я так полагаю, в музей. Есть такой музей разных ископаемых, Благодарность пришлют. На нужды просвещения, ваше-ство.

— Да, конечно, просвещение, это — полезно. Однако, приведите его сюда.

Через несколько минут странную находку ввели в кабинет его превосходительства. Последний внимательно осматривал ее. В дверях толпились любопытные.

— Послушайте, а это не подделка? — осторожно спросил его превосходительство. — Потому что, бывает, что подделывают. Ваксу, например, шампанское даже.

— Не похоже, что подделка. Извольте поглядеть, — волосы, ногти.

— Э… Послушайте, любезный, вы — не фальшивый? — спросил его-ство.

— Чаво? — послышался хрипловатый голос. — Мы-то? Мы настоящие курские.

— Что такое «курские»?

— Это значит: из-под Курска.

— А там водились мужики?

— Водились, ваше-ство.

— Как же так? Ведь он не на своем месте — строго сказал его-ство.

— Это верно, что не на своем месте, — отозвалась находка. — А между прочим, что поделать прикажете, ваше сиятельство? Потому, ваше сиятельство… как значит, ваше сиятельство…

— Что это он все про сиятельство? — удивился его-ство.

— Остатки тех времен — шепнул экзекутор. Это, верно, он привык с графом Витте разговаривать.

— Тсс…

Его превосходительство пригрозил пальцем и нахмурился.

Мужик вертел в руках чрезвычайно полинявшую шапчонку и, видимо, был смущен.

— Дозвольте, ваше сиятельство, лучше отсидеть — вдруг выпалил он.

Кругом очень удивились.

— To есть, как отсидеть?

— Потому, как мы малограмотны и насчет показаний судебных или штрафов понятия настоящего не имеем, так что дозвольте уж отсидеть, как полагается.

— Он думает, что находится на суде и пугается — шепнул кто-то.

— Вы не бойтесь, — успокоил его начальник департамента: мы вам ничего дурного не сделаем. Мы вас в музей отправим.

— А там кормят? Ежели кормят, так отчего же, я согласен.

— Какие странные понятия о музеях!

— А фершал при ем есть? Потому у меня грудь жмет. Надавливает к вечеру.

— Настоящий! Конечно, это настоящий мужик.

— Мне тоже кажется, что настоящий, — подтвердил начальник.

Вдруг мужик, не моргнув глазом, повалился в ноги.

— Простите, православные.

— За что? Встаньте. Да ну же!

— Я бумагу казенную съел. Сто лет ел — простите, потому силов моих не было.

— Какую бумагу?

— Казенную. Насчет продовольствия. Дескать: ассигнуется на русское крестьянство столько-то для продовольствия мужичкам — так я ее съел.

— Продовольствие съел?

— Да не продовольствие, а бумагу об этом самом. Потому продовольствия самого не дождался никак. Ежели бы не ел, так помер бы. Простите. Тем и сохранялся.

— Это какая же бумага?

— Действительно, я вспоминаю, что у нас в архиве есть такая бумага — отозвался делопроизводитель. — С третьей Думы осталось восемьдесят пудов.

— И этим он кормился!?

Все подивились выносливости русского желудка.