С чего это началось, дьякон Суханов сам едва ли мог бы сказать. Началось с какой-то смутной тоски, с ощущения скуки, недовольства, как это всегда бывало с ним по весне. Но на этот раз тоска была острее, раздражение больнее, и стремление переменить место, забыться, закрыть глаза, куда-то уйти от самого себя становилось мучительно…
Татьяна Ивановна была немножко недовольна этим визитом, хотя и ожидала его. Ее молодое лицо, подернутое подозрительною усталостью, выражало теперь раздраженную нерешительность. Разве она сама не знает, что ей нужно делать?.. Наконец, что это за недоверие? Удивительно!..
Еще на вокзале, при самом отъезде, Анну Федоровну охватило какое-то смутное и неприятное чувство. Ее утомили все эти глупые свадебные церемонии, а главным образом — гости. Они, кажется, дали себе слово преследовать ее по пятам и в полном составе явились на Николаевский вокзал. До отхода поезда оставалось еще целых полчаса…
Марья Сергеевна Горлицына стояла у окна, охваченная одним чувством, одной мыслью, одним желанием… Бывают такие моменты, когда человек, сосредоточившись на одном, забывает все окружающее, ничего не видит и ничего не слышит. Именно в таком настроении и находилась Марья Сергеевна в это серенькое дождливое утро…
Тетя Марина вечно находилась в каком-то осадном положении. Это была очень милая и добрая старушка, кутавшаяся в шаль и носившая на висках букольки из седых волос. Сморщенное старое лицо тети Марины сохраняло тревожное выражение, редко сменявшееся удивительно доброй улыбкой…
Восемь ступенек вниз. Площадка. Прямо — опять ступеньки, еле виднеющиеся в вечной полумгле, и двойные, ржавые, покрытые какими-то пятнами и дырами железные двери. Это — погреба. Оттуда и зимою, и летом вырывается тяжелый, удушливый, гнилостный запах…
Обыкновенно, на Красновских дачах, всегда было больше мужчин, чем женщин. Мужчины неприхотливы: был бы хоть грязный угол, куда можно приткнуть кровать. Был бы хоть какой-нибудь навес над головою, хоть затканный паутиною, лишь бы в дождь не очень капало на постель…
Поезд, шедший тусклым осенним вечером с юга на север, почему-то бесконечно долго стоял на затерявшейся в беспредельном просторе отдавшей уже человеку свой урожай степи станции, безлюдной и мертвенно тихой, такой скучной, что из нескольких сотен пассажиров, наполнявших грязные, покрытые копотью и дорожною пылью вагоны, не нашлось и двадцати, пятнадцати охотников выйти на перрон…
Переговоры были кончены. Глафира Семеновна вышла в коридор из комнат Тереховых, еще сохраняя на своем истощенном, буром лице слащавую и заискивающую улыбку, ту самую улыбку, которою она улыбалась умильно все время Петру Васильевичу Терехову, называя его «мосье Терешиным»…
В темной, плохо освещенной чадящей керосиновой лампочкой «теплушке» — комнате для прислуги гостиницы «Сан-Франциско», — собрался почти весь служебный персонал второго этажа. Было сравнительно раннее еще утро, вся подготовка для «фриштыка» была уже выполнена, и потому в «теплушку» мог заглянуть и сам Аггей Аггеич, шеф близкой кухни…
…Почти до самой смерти Митеньки Космачова старики Рыбниковы, Любовь Ермиловна и Фирс Ермилович, — жили, как все, жили в собственном доме, правда, большими домоседами, давно уже не очень охотно и сравнительно редко показываясь на людях, но в жизни их не было ничего особенного, ничего необычайного, такого, что более или менее резко выделяло бы эту жизнь…
Сквозь грязные стекла грязного окна тусклый петербургский день казался еще тусклее. Длинная, низкая комната была вся пропитана запахом пота и грязи. Через гул тревожных голосов прорывались тяжелые вздохи и нетерпеливые возгласы. Какая-то беспокойная тоска висела в воздухе…
Пока человек живет, он не чувствует своей собственной жизни: она, как звук, становится ему внятною спустя несколько времени. Ив. Тургенев (Дневник лишнего человека) Солнце горело и яркими искрами обсыпало мелкую рябь Волги. Громадное синее небо сияло спокойной, радостною красотой. Двухэтажный пароход плавно и быстро катился вниз по реке, оставляя за собою крупные, ленивые волны. На […]
Николай Дмитриевич Стрельцов так устал за зиму, что к весне у него появилась бессонница и отвращение к работе. Он испугался и отправился к доктору. — Уехать надо, и чем скорее — тем лучше… — Уехать? Куда? — Да куда-нибудь, только подальше от города…
Узкая серебристая речка лениво ползла по своему извилистому ложу. Левый берег, поросший густой, сочной травой, скатывался к самой воде; правый висел над нею крутым обрывом. На земле и на воде было тихо и молчаливо. Только по верхушкам деревьев бегал легкий летний ветер и, не переставая, шептал о чем-то…
Юлия Сергеевна и Александр Николаевич были женаты ровно месяц, и этот месяц, проведенный дома, т. е. в петербургской квартире, с постоянными звонками и посещениями, с ненужными разговорами и чужими огорчениями, так раздражил Александра Николаевича, что он не мог очнуться от счастья, когда приехал с молодой женой в далекую усадьбу своего дяди…
У Ольги Дмитриевны разорвалась цепь на велосипеде, и ей пришлось возвращаться домой пешком. До усадьбы, где жила Ольга Дмитриевна, было верст десять, и это сначала смутило ее. Но она оглянулась кругом и даже обрадовалась, что может свободно любоваться красотой вечера, не прикованная вниманием к дороге, как того требует велосипед…
У Ляховых было много знакомых, как среди молодежи: студентов, техников, учениц и учеников консерватории, так и среди людей пожилых и солидных: военных, актеров, докторов, художников и адвокатов. И все эти знакомые, когда говорили о Ляховых, — бранили их или хвалили, — то имели в виду только Марью Владимировну…
Здравствуй, мой милый! Вот и опять я с тобою. Ты изумлен? Поражен? Конечно!.. Уже чего-чего, а «послания» от меня не ждал. «Точно голос с того света», — скажешь ты, и это правда, на «том свете я». Тем не менее, слушай…
Золотую! Непременно золотую!.. О серебряной и мечтать не стоит: серебряную может получить вечная четверочница, например, Сурикова или Голубева, серебряную получить не мудрость… А вот попробуй-ка схватить золотую, когда их всего две, а претенденток на них три, попробуй-ка по всем предметам схватить пятерочки, кругленькие пятерочки — вот это так что-нибудь значит!..